Внизу смачно хлопнула дверь, но она едва повела ухом. Широко и сладко зевнула, потянулась и легко спрыгнула с кровати. Не торопясь, пошла в прихожую к входной двери и села в ожидании.

Дверь открылась знакомым ей металлическим лязгом, и в проеме света возник черный рюкзак, в котором обычно носили мокрую одежду, и шелестящая сумка с чем-то невкусным, а возвышалась над всем этим огромная и теплая хозяйка.

Хозяйка, как обычно, торопливо вошла в прихожую и радостно окликнула кошку – ну как ты, моя сладенькая? И прибавила – Куся, Муся! Кошка на это никак не прореагировала, потому что, во-первых, звали ее не Куся-Муся, а Иза, и даже не Иза, а Изадорабелла. Во-вторых, хозяйка давным-давно должна была вернуться и пора ей напомнить, что ее основная задача – быть дома с кошкой. В-третьих, кошка хотела выскочить на площадку и немножко побегать по лестнице.

Если честно, то кошка побаивалась лестницы, но любила соскакивать со ступеньки на ступеньку и рассматривать стоящие внизу черные спящие страшилища – велосипеды. Велосипедов она тоже боялась, как и других жильцов лестницы, и поэтому выбирала момент, когда на лестнице было совсем тихо. Лестница напоминала ей о других, сладко пахнущих маминой шерстью, ступеньках огромного светлого дома с множеством сестер и братьев.

Выход на лестницу служил дополнительным напоминанием хозяйке, что кошка всегда должна быть в центре внимания. Пусть поволнуется как я тут одна с велосипедами. Хозяйка словно читала кошкины мысли и возникла в проеме уже в знакомо пахнущей одежде. Она сразу же заволновалась, что велосипеды сейчас атакуют кошку и строго сказала: Иди домой, Иза !

Кошка немного подождала пока хозяйка сделает несколько шагов в сторону лестницы и шмыгнула в дом у нее под ногами. Пробежала по коридору и уселась на входе в гостиную, чтобы хозяйка ее хорошо видела. Хозяйка же зачем-то пошла в кухню, куда кошке совершенно не хотелось, потому что она была сыта.

Кошка сделала вид, что она – прекрасное изваяние, уселась и красиво обвила передние лапы своим пушистым серебристым хвостом. Она очень гордилась своим хвостом и всегда хорошенько распушивала его перед тем, как разложить веером. Изваяние красноречиво говорило хозяйке, что кошка скорее окаменеет, чем пойдет в кухню.

Хозяйка была явно поражена этим видением, так как она сразу воскликнула – ну какая ты у меня умница!

Кошка ответила длинным, на низких тонам, несколько утробным мяу, переходящим в чревовещание. Хозяйка сразу все поняла и пошла в гостиную. Изваяние тут же превратилось обратно в кошку и побежало впереди хозяйки к заветному низкому столику, где лежала синяя, с мягкими пальчиками, лапа, которую кошка очень любила, потому что та напоминала ей о маме.

Хозяйка взяла в руки лапу и опять позвала кошку, на это раз очень ласково – идем причешемся, моя сладенькая! Кошка подставила лапе морду и с удовольствием потерлась усатыми щечками о шершавые, как мамин язык, пальчики. Подставила свою беленькую головку с темной полоской в середине и блаженно зажмурила большие зеленые глаза в темной окантовке. Прижала уши. Мрррррр.

Ты моя сладенькая, гладенькая! – приговаривала хозяйка, уже распластав кошку и надраивая ей пушистый бок с коротким белым подшерстком и длинным серым волосом. Кошка тихо мурчала и от радости выпускала когти на передних лапках. Потом вдруг резко передумала причесываться и вскочила на лапы.

И так красивая! – подумала кошка и прыгнула на столик с большим черным экраном. Этот экран светился всеми цветами, когда домой возвращался хозяин, но сейчас его еще на было дома, и экран был черным, как комната, когда все спят. Кошка очень любила этот экран и даже зазывно мяукала около него, когда кто-нибудь был дома.

Черный экран всегда показывал ей белую кошку, очень напоминающую ее маму. Как сейчас!

А когда хозяин опускался на колени и щелкал под экраном пальцами, он начинал показывать ей летающие мячики, птичек и других кошек, иногда даже велосипеды.

Кошка, как и хозяин, считала, что экран – это самая важная вещь дома, конечно, после лапы. За это кошка уважала хозяина и солидарно сидела с ним перед экраном, когда хозяйки не было дома или когда хозяйка говорила, что экран уж слишком долго сегодня светился и пора сделать его черным. Тогда кошка обычно полностью просыпалась, потягивалась, пушила хвост и бежала показывать хозяйке дверь на балкон. Чтобы та не ошиблась, кошка крутилась вокруг своей оси и на одной ноте протяжно выла у двери.

Хозяйка, как правило, все правильно понимала и выпускала кошку, но почему-то грозила, что ненадолго, потому что всем уже пора спать. Опять спать? Кошка уже полностью выспалась. Теперь впереди были игры с мушками и листиками на полу балкона, ужин хрустящими мясными шариками и забеги по коридору с крутыми разворотами хвостом. Эти развороты у нее особенно хорошо получались, и кошка всегда оглашала их криками на высокой победной ноте.

В это время хозяйка с хозяином уже, свернувшись клубками, громко дышали в спальне, притворяясь спящими. Но кошка-то знала, что это игра, и никто не спит. Она даже на время прерывала свои забеги и топала к ним в спальню.

Вот именно – кошка даже не топала, а цокала! Это было ее удивительное, ни на кого не похожее качество. Хозяйка с хозяином всем рассказывали о том, что их кошка цокает копытами, как лошадь. Говорили всякие глупости, что-де у кошки разной длины лапы или длинные когти. На самом деле у нее просто была особая походка, как у ее дедушки! Кошка гарцевала как скакун! Звучало это так: тутук – тутук – тутук. Хозяйка обычно говорила – Вот туки наша притукала!

Кошка притукала в спальню и, чтобы убедиться, что никто случаем не заснул, несколько раз вопросительно мяукнула.

Она обычно так вопрошала, пока хозяйка не отвечала сонным голосом – ну, иди уже сюда! Тогда кошка, немного помедлив из вредности, вскакивала на кровать, аккуратно пробиралась по долине одеяла до островка хозяйкиной груди, взбиралась всеми четырьмя лапками, делала пару кругов вокруг своей оси и усаживалась так, чтобы хозяйке было удобно ее гладить.

Кошка спела хозяйке свою вечернюю песенку,  с чувством выполненного долга соскочила на пол и уцокала по своим ночным кошачьим делам.