Странный свет был не похож на солнечный.
Это светили осенние листья. (К. Паустовский)
Жёлтый свет мне долго будет сниться;
В жёлтом цвете небо и земля,
Осень – растревоженная птица
Держит в клюве крохи октября.
Красоту упавшую так жалко,
Но сметает властная рука
Ворох встреч и кучу дум на свалку;
Жёлтый лист в лучах дрожит слегка.
Сад мой милый, ты горишь последним
Незабвенным, яростным огнём!
С первым снегом мы с тобой исчезнем,
С первым жаворонком расцветём.
Я сегодня тебе позвонила нечаянно,
Это даже не я, а ухо моё набрало твой номер!
Но забыла, что за нечаянно бьют отчаянно:
Испугался ты – может, дом сгорел или кто-то помер?
И раздался звонок из океана молчания,
В нём твой голос хриплый спросил – это ты звонила?
Нет не я, это ухо моё! А в трубке дыхание….
Ну целую крепко…тебя…за тобой повторила.
И нащупав кнопку на телефоне чёртовом,
Посмотрела в ночь – объясните, что это было?
Мгла вокруг и лишь луны силуэт увёртливый,
Не жена и не дочь, но прощена и простила.
В память о папе и бабуле.
Льёт день и ночь. Вверху открыли шлюзы.
Плакучи клёны и наги рябины;
И по дорожке мокрых листьев – длинной
Идёт неспешно человек – не узнан.
Не узнан – здесь никто его не помнит:
Ни гаражи, ни лошади в попонах;
Лишь жёлтый лист из вдрызг промокшей кроны
Над ним прощальный пируэт исполнит.
И медленно кружась, как будто в трансе,
Лист под ноги опустится смиренно;
И человек вздохнёт – всё в мире тленно;
Прибавит шаг, с дождём пройдется в вальсе.
А с высоты несбыточной, туманной,
Из Андромеды и других созвездий,
Незримый кто-то посылает вести
Дождём и листьями, как телеграммы.
Пять Ирин собрались как-то в доме одном;
Как же с вами мне быть? – их хозяйка спросила,
Чаем ли напоить? Угостить ли вином?
И вообще я ведь только одну пригласила!
Они были скромны, но уселись за стол;
Наливай мне полнее – одна попросила;
А другая сказала – прости, не в укор,
Но ты, верно, о генах своих позабыла?
Ну а третья смотрела хозяйке в глаза;
Она в них прочитать её жизнь захотела,
А четвёртая молвила – вижу, слеза,
На ресницах твоих – ах, весна пролетела!
Ну а пятая просто сидела молчком,
Она тихо чему-то в душе улыбалась,
Ей хозяйка сказала – отныне мой дом
Освящен, и та пятая с нею осталась.
Октябрь. Дубровник. Старая луна
Украдкой с неба.
И Адриатики солёная волна,
Что слаще хлеба.
Её пучины, как глубокий сон
В аквамарине.
И даже тот, кто в море не влюблен,
Пред ней застынет.
Заворожённо в воду я гляжу:
Алмаза чище!
Богатая, когда в неё вхожу,
Вновь выйду нищей.
nikastories 