Month: Oct 2016

Цирк приехал

Опять приехал цирк, и шапито

Холстиной мокрой хлопает, как птица;

Дождь заливает клоунские лица,

Нещадно мочит женщину в пальто.

Под зонтиком, на скомканном тряпьё

Она сидит и милостыню просит,

Но люди гордо головы проносят,

Всё мимо, мимо, ведь она – никто.

Она – никто и в принципе нигде,

Здесь – наш парад регалий и амбиций,

Калейдоскопом пролетают лица,

Она кивает – долго длится день.

Она кивает, и летит в стакан

С печальным звоном редкая монета,

Бежим, не замечая дня и лета,

Не утихает бешеный канкан.

Вот он – наш мир, где роли бутафорны:

Притворно веселы, напыщенно грустны,

Где только клоуны отчаянно честны,

С афиш струится кровь – им очень больно.

В поисках слова

Как ухо ищет музыку, ищу

Я вечно ускользающее слово.

Но тишина безмерна и сурова,

Не нахожу, вздыхаю, не ропщу.

Не нахожу, опять не нахожу –

Лишь жалкие эрзацы той печали,

Той акварели бесконечной дали,

Бросаю всё – по улицам брожу.

Как написать об охре стылых рощ?

О шёпоте усталых жёлтых листьев?

Вивальди смог – и скрипки правят тризну

Весёлых дней, и флейтой плачет дождь.

И Пушкин свою Болдинскую осень

Вложил в бессмертный, легкокрылый стих;

Что Я могу сказать? Мой голос тих…

Слова, что листья. Их лишь ветер носит.

Красный лист

Он облетает. Так бесповоротно.

Нагая ветвь – ты кратером души

Моей зияешь. Снова путник кроткий

Бреду сквозь листья. Осень, не спеши!

Не торопи меня! Я не успела 

Сменить наряд на охру и рубин,

А дождь косой уже терзает тело,

И рвёт одежды с тоненьких рябин.

Да будет так! Я повинуюсь ходу 

Вселенских несговорчивых часов,

Благословляю, как дитя, погоду,

И дни смеряю азбукой шагов.

Стихи, как жизнь

Я по стихам, как по дорожной карте,

Когда-нибудь прочту всю жизнь мою –

Я по стихам, как по дорожной карте,

Узнаю, что я стОю, где стою.

Средь радостно слетевших мне на плечи

Пронзительных, как взгляд, глухих, как вздох,

Средь радостно слетевших мне на плечи

Крылатых строк одна – мой зов и рок.

Одна – моё прощанье и прощенье, 

Одна – преображение моё,

Но есть одна, в которой песнопение –

Горение, замирание, просветление.

В ней ангелов чуть слышны голоса,

В ней небо опрокинутое наземь,

В ней путь земной, как на ладони, ясен,

В ней ангелов чуть слышны голоса…

Ribban

Когда всё в природе – сплошная суровость –

Свинцовое море, тяжёлые тучи,

Я в воду вхожу – мне ведь холод не в новость, 

Я северной осени верный попутчик.

Я листьев распад и гусей клокотание

Из домика с чёрной трубой наблюдаю.

Поленьев берёзовых треск и ворчание –

Я лучше мотива не помню, не знаю.

Мне видится осень сквозь жаркое пламя

Опавшей листвы и весёлой буржуйки,

А лето? Оно распрощалось уж с нами,

Пусть память суровые ветры раздуют.