От разрыва аорты погибла альпака,

Птицы бились о клетки и гибли от страха,

Обезьяны замёрзли в нетопленых клетках,

В зоопарке в войну, в судный день страшны метки.

Под снарядами волки и тигры бездомны,

И мучения их – как людские – бездонны.

Но один человек – то ли Ной, то ли просто

Муж невнятного возраста, среднего роста

Их спасал по одной обезумевшей твари

Так что стало в квартире всех тварей по паре,

И корабль его плыл под обстрелом и воем

То ли ближних сирен, то ли дальнего боя,

Прижимаясь к нему шерстью, клювом, когтями,

Звери души людские спасали. Нас с вами.

Я тебе, мой родной, не желаю этой страны,

Ни туманных её городов не желаю, ни звонов церковных,

Я тебе не желаю ни шири её, ни её глубины

Ни презрения её, ни душевных объятий притворных.

Её лжи, её лести, её бесконечной вражды

Со всем миром тебе не желаю, пусть будет с тобою

Только облик её беспокойной и гордой главы

На картинках да в сказках, да в песнях, что поздней весною

Долетят до тебя, как какой-то забытый мотив. Ты спроси меня – что это, бабушка? Будет, мой милый,

Тебе родиной этот закат, этот тихий залив, эти красные сосны и сон твой

Пусть будет счастливым.

Но не было подлей…

Меж мною и тобой стена,

И крик опять – подлей!

Подлей же яду до краев

И лжи до берегов,

Уже не стыдно – снят покров

С оскаленных голов.

Нет больше даже не любви,

А жалости к врагу,

А враг кто – девочка в крови?

Все можно сапогу.

Когда страна моя – сапог

Казённый и тупой,

То как мне не извлечь урок,

Преподанный страной.

Использована цитата из поэмы Некрасова «Современники»

Посвящено молодой женщине, погибшей при обстреле роддома российскими военными 14 марта 2022 года в городе Мариуполе

День двадцатый. Мы начали привыкать

В новостях все дикторы в чёрном.

Вот руины и женщина

Умирает, а я не могу кричать,

Лишь тупо твердить себе

Она выносила ребёнка,

Возможно, первенца

Она считала недели, хорошела,

Покупала цветастые кофточки,

Плюшевого

Мишку.

В календаре

поставила дату,

В которую

Прилетел российский снаряд,

Чтобы ее убить.

Любимой артистке, мужественному человеку и гражданину

Искренняя, милая, ты плачешь

О друзьях, о детях, о стране,

О Руси что гибнет в Украине,

О ребятах, сгинувших в войне,

О нас – всех и каждом. Сердце рвётся.

Половинки прорастут травой,

Все зачтется, каждый крик зачтется.

Незалежной быть всегда живой!

Мы живем на пороховой бочке,

Мы дошли до точки, до крайней точки…

Утром – сводки с фронта. Потом – работа,

Чтоб с ума не сойти,ожидая исхода

Двухнедельной бойни, больного сюрра

Преступлений де-факто, отчуждения де-юре.

***

А когда..

А когда закончится война,

Я приеду поездом Аллегро.

Горькая родная сторона,

Город мой в постыдном списке первый.

Протяни мне руку, протяни!

В эти дни мои бессильны руки…

Здесь вот – мы, а там теперь – они,

И конца не видится разлуке.

И опять пролёг водораздел

Прочно ощетинившейся суши,

Не удел теперь мне, не удел,

Ведь окно в Европу уже, уже.

Что ж теперь, все взгляды на восток?

Обернулись азиатской рожей.

Прав был Блок и Герцен. Мёртв пророк.

По живому отдирают кожу.

Жечь глаголом нынче – под статью,

Будем все сажать томат и перцы

Залпами глотать галиматью,

Староверцы все да иноверцы.

День десятый. Злобою искажён,

Он – не вы, поверьте, и он – не мы,

Ведь не раз качался и падал трон.

От сумы бы нас, да от тюрьмы…