Вы правы, что я внутренний человек,
Я человек в футляре старинной кожи –
Не русских, а татаро-монгольских вех –
И мне дано их летопись подытожить.

Везде слегка чужая – особняком
Стою, взирая с плоскости поколений,
Так предок мой стоял со своим конем,
Устав от битв, скитаний и разорений.

Я презираю глупость, как он молву,
Знакомы нам и удаль, и озаренья;
Он воевал и скриптов слагал канву,
Я между делом правлю стихотворенья.

Как и его, лиха моя голова,
И хорошо, что вам до поры не видно…
Пока, как из ножен сталь, не блеснут слова,
Пока, как из раны кровь, не польются рифмы.

Мне сказали – дано тебе десять минут,
Чтобы вывернуть душу свою наизнанку,
Как дрозду, что вот-вот запоет спозаранку;
Как его, мою песню весеннюю ждут.

Он там щелкает клювом, а я прочищаю
Свое горло каким-то нелепым стишком,
Так ребенок касается ноты смычком,
Неуверенно в музыку нас посвящая.

Так художник касается кистью холста,
Одной линией резкой меняя пространство,
Нарушая границы того постоянства,
Что так долго хранило невинность листа.

В этот миг чудотворны и дрозд, и творец,
Кто на ощупь идет за невидимой нитью
И всему вопреки, по простому наитию
Собирает пахучие травы в венец.

И когда уже принял он форму и цвет,
Ты за десять пустых и ленивых мгновений

Хочешь музыки, мысли и всех откровений,

Что создали ту песню, стихи и портрет?