Февраль-то уходит, уходит!
Осталось нам мелочь одна:
Пять дней, и зима на исходе,
Синоптики знают – весна.

И значит, поднимет подснежник,
Как руки, свои лепестки
Все к небу и к солнцу – так нежно,
Как дети в объятиях – легки.

Но кто невидимый, дерзкий
В порыве холодной молвы
Сорвёт дуновением резким
Беретик с её головы.

И та, с февралем не враждуя,
Покорно подставит лицо;
Подумает – для поцелуя,
Но нет – для тяжёлых оков.

Уходит, упрёком последним
Своих неудавшихся зим,
Ненужной простудой весенней
Напомнив, что все ещё чтим.

Цветы в снегу. Волнуется февраль!
Летят на полотно белил остатки.
Но выше небеса – прозрела даль,
И солнце с февралем играет в прятки.

То выглянет, все страхи растопив,
Пригрев надежды радостное семя,
То заморозит из последних сил,
И снова на душе сомнений бремя.

Но нежные воспрянут лепестки,
Как только луч появится всесильный,
Так наши дни весёлые близки!
Художник – март эскиз наметил синим.

Ты к нам на землю ангелом вернулся,
Мой давнишний, мой запоздалый друг,
На мраморной плите замкнулся круг,
Скупой дефис судьбою обернулся.

Скорбит твой друг и добрая жена
Так безутешна, как солдатки в горе,
Жжёт память словно мертвенное море,
Как плача безответная стена.

А я не плачу – я тебя не знала,
Я только душу детскую твою
Застать успела и любовь свою
Я ангелу дарю в плаще астрала.

С тобою говорю, тебе пишу,
Ты детских грёз живое изверженье
Ты моей жизни взрослой продолженье
И я с тобой, как с ангелом, грешу!

Мы – просто звездная пыль,
Мы все – осколки звезды,
Мы – отзвуки мироздания,
Вот в правой руке застыл
Мельчайшим нейтрино мечты
Твой первый проблеск сознания.
Вот в левой руке горит
И жаркой лавой течёт
Вся память забытых предков,
А время тихонько спит
Пока поспешно идём
По жизни неясным меткам.
Куда – не знает никто,
Зачем – не дано нам знать
Невидимы те скрижали.
Но верим – звёздным манто
Укроет планета – мать,
Вселенской полна печали.

Оставь себе, как старую закладку,
Квартиру, что над аркой продувной.
Там я дружила с девочкой одной –
Кудрявой Олей. С ней играла в прятки.

Возьми себе на память жизни все,
Что так старались, силились сложиться.
Многоголосье эхом будет длиться,
Выть ветром на затерянной косе.

Нет Оли. В ее комнате закрытой
Пылятся нашей жизни короба,
И горькие, ненужные слова
Стоят вокруг услужливою свитой.

Купи себе за доллары и кроны
Корабль, разбитый бурею. Вороны

Hа пепелище сломанных судеб
Кричат, что будет горьким этот хлеб.

Купим в Праге книжные закладки
И забавный чудо-календарь,
Улочки сыграют с нами в прятки,
Карлов мост взметнётся словно встарь.

Обойдём концерты и музеи
Равнодушным взглядом в этот раз,
Будем два весёлых ротозея
Градом восхищаться напоказ.

Готика и пышное барокко
Высятся над Влтавою седой,
И Марины незабвенной строки
Чайками парят над головой.

Здесь ходила, думала, любила –
По булыжной скользкой мостовой,
И горят засохшие чернила
В том кафе под Смиховской горой.

Под мостом тоскует верный рыцарь:
Тонкий профиль, гордая спина;
Так уж в жизни выпало случиться –
И в печали, и в любви одна!

Ну а Прага? Та её любила!
Как могла, согрела и спасла.
Лето ей хмельное подарила
Дров в кривой избушке припасла.

С благодарным сердцем уезжала,
С Прагою простившись и простив
Всех и всё – ей Праги было мало,
Нам вполне, Марину навестив.