Я не пишу
О белоголовом
Маленьком мальчике
С глазами, как карие вишни;
Я не пишу о нём,
Говорящем глазами,
Смеющимся всем
своим крепеньким телом,
О нём, захватившем
мою ретину и оба
моих полушария,
А главное – руки,
Ставшие вдруг
бесполезными,
Когда его нет
Со мной.
В душе бессловесно, беззвучно,
Бесснежно – лишь ветер
Да эхо шагов всех моих постаревших друзей,
Тех, рано ушедших и тех, кто остался на свете,
Собравшихся вместе на полке, где склад и музей.
А мне постареть удаётся всё реже, всё дальше
От зеркала я, от их чутких и помнящих глаз,
Никто не поможет, руки не отдёрнет от фальши,
Мой маленький мир – он замкнулся на здесь и сейчас.
Удобная мантра – навеяна скукой и аппом,
Чтоб мне в тишине не оглохнуть и не одуреть,
Я воздух февральский сглотну обжигающим залпом,
И буду одна незаметно, но верно стареть.
Называю её на ты,
Про себя на Вы,
Скорбны старческие черты
И наклон головы.
Ореол волос белоснежн,
Кисть руки тонка,
На вопросы юных невежд
Хмурится слегка.
Девяносто пять. Мужу – сто,
За спиною – век,
Осторожно подам пальто,
Свой замедлю бег.
Дом её просторен и чист,
Но так странно тих,
И висит календарный лист,
Как ненужный стих.
И глядит на нас со всех стен
Сотня ясных глаз,
Паутина памяти – плен
В одинокий час.
‘Много помнить – к чему? Зачем?
Муж мой всё забыл…
Ни вопросов теперь, ни тем..
Нет на это сил.
Неизбывен памяти крест
Донесу одна,
Вот уж близится благовест,
Там навек – весна!’.
Тонким кружевом стынут свечи,
Серый день так скуп на любовь!
Где-то в небе воронье вече,
Только шаг разогреет кровь.
Без зимы, без весны, без солнца
Я вне времени и страны,
Льются дни в мой стакан без донца,
Истончаюсь от тишины.
Снова не было зимы. По утрам
Приходила белая кошка
Тихо гладилась. Птичий гам
Проникал в окно. Нам немножко
До весны осталось. До той,
Что зимой притворилась опять
Гостья редкая на постой
Не взошла, вот и время вспять.
Кому верить – чахлым цветам?
Птицам? Кошке! Та внесезонна.
Птичий жду в душе тарарам
В ней уже зеленеют клёны.
nikastories 