Вишневые деревья отцвели
И ты родился! Это совпаденье?
То было почек смелое решенье
Принять всю боль мятущейся земли.
Принять всю боль… и скоростью цветков,
Нежнейшей пеной розовой окутав
Твою постель, опасть весёлой смутой,
Тебе готовя час, и день, и кров.
Опять брусчатка, узкие дворы.
Мы заблудились? Где мы? Вот Мария!
Не та, другая, а da Mouraria. Здесь заблудилось fado средь дверей с щеколдой сбитой, кошек и людей, снующих мимо, мокрого белья унылых хлопьев – бедного жилья. Здесь хмур и смутен взгляд официанта и выцвела афиша над сервантом, и рыба с гриля как-то тучно зла, и стул теснится за спиной стола. Но свет погаснет, зазвенит гитара на все свои двенадцать голосов, официант прокашляется…зов услышит и тревожный, и печальный, и запоёт о сокровенных тайнах, как только может courasau петь. Глаза закроет, чтобы не сгореть от вечного людского равнодушья…лишь Mouraria голосу послушна, и нет правдивей этих голосов – проживших в этих стенах сто веков.
+22, пешком, в тенек, под горку, по скользким камешкам булыжных мостовых; трамваев звон и грохот, втихомолку красоты открываются. От них – захватывает дух, а он ведь нужен на вечер…фадо, грусть твоя, живет в стенах прохладных – Lisboa, tristezza…беспечен город днём, а ночью? Вечен. И свет базилик непреодолим. Паломником бреду и бесконечен подъем твоих горбатых улиц. Дым твоих каминов, плиток изразцовых небесная, морская синева. Амалия Родригес, ты права, не променять надрыв твой сладкозвучный ни на какой на свете город. Здесь так плачется, поётся. Эта лесть…не поддавайся, только здесь ты дома. Гитара. Фадо. Музыки хоромы.
Давай-ка мы уедем в Лиссабон –
Горбатых улиц скользким лабиринтом
Пойдём бродить с тобою. Будут в тон
Слезам счастливым неба гиацинты
В белесом мороке всех ожиданий. Сон
Закончился…или продлился явью
Веселых ежедневных новостей;
И ждёт наш дом невиданных гостей
И воздух опьяняет разнотравьем.
When you write poetry, you are able to see the reflections of your innermost self imprinted on a page (from Poetry as Meditation).
Hur jag har väntat efter den månaden,
Hur jag har väntat…
Veckornas långa sträckor,
Milen av väntan.
Jag har föråldrats denna månad,
blivit förstummad,
Tomma utsträckta händer,
Orden försummats.
Våren och Karin Boye
Och universum;
Skrikande brustna knoppar
Tystnaden. Blossom.
Krokiga grenar
Badar i akvarellvatten
Blomstrande pilen
Röda och gula
Våren på sin maskerad
Påsken är nära
Тот месяц был особым. Я жила
в стихах. Меня томила неизвестность
И страха маета и бестелесность;
Как ожидания острая игла
Вонзалась в тело ночью! Я тогда
Молилась тем богам, которых знала,
Я лучшую поэзию читала,
Писала хокку; в парке, без труда
Накручивала велокилометры,
И волосы, взъерошенные ветром,
Так явственно являли седину,
Ведь я брела паломником в страну,
Где ярок свет и разноцветны краски,
И все приближено, как бы под микроскоп
Уложена вся жизнь,
во мне потоп
Случился мыслей, чувств и предсказаний,
То уж не я была – клубок желаний,
И месяц тот все рос – длиною в год,
Я с ним состарилась…или наоборот.
Nybrustna knoppar
Kameran zoomat in
Nyfödda fåglar
nikastories 