В тот день дул ветер с моря, по небу летели рваные облака – погода менялась. Море волновалось: еще издалека были видны белые барашки волн, вздыбивших лазурную гладь и разделивших ее нежную палитру на запыленный изумруд во всю ширь волн, глубокий аквамарин вдалеке у горизонта и молочный коктейль прибоя. Отдыхающих уже сдуло, зонты сиротливо схлопнули крылья и дрожали на ветру. Оставшиеся на пляже кутались в полотенца и кофты под навесами кафе либо гуляли по набережной. Я пыталась плыть вдоль берега, все время проверяя ногами дно – не унесло ли меня течением в глубину. На берегу вывесили красные флажки, и молодые загорелые парни в красным футболках с надписью salvataggio с нескрываемым интересом следили за моими перемещениями в воде, вероятно, прикидывая, когда им бросаться меня спасать.

К шести вечера облака окончательно укрепили свои позиции, взяв на абордаж главный бастион долины – Гран Сассо. Они наползли с другой стороны хребта, навалились своей тяжелой молочной массой на горы, залепили их скалистые вершины и залегли как густой сладкий крем на торте. Солнце на какие-то полчаса расцветило облака, впрыснув яичного белка и жженного сахара в их белесые очертания, но вечер упорно брал свое. Вот солнце уже окончательно покинуло горную гряду, завалившись за море, а облака, вмиг поблекшие и тяжелые, так и остались лежать сырой, липкой массой на остывших горах.

А ветер тем временем разгулялся не на шутку. Он метался по долине, как разбойник по деревне. То там, то тут гнул гордые сосны, трепал оливы, звякал засовами незакрытых дверей, дребезжал стеклами распахнутых окон, колотил в деревянные створки ставень. Тюлевая занавеска в окне ожила и возомнила себя невестой ветра – распустила фату, раздулась и взлетела чуть-ли не на самую крышу. Пришлось насильно возвращать беглянку домой и запирать ставни.