Обескрылена, обезножена,
Пропиталась пылью дорожною
Моя муза странная – странница
И теперь надолго изгнанница.
Запылились, высохли кисточки,
Точно противень, что без выпечки
И в углу этюды колдобятся
Им тут все тоска да невольница.
А слова все вышли, все кончились.
Я, патронов выстрелив очередь,
Как боец в траншее, в окопчике
Своё небо вижу – воочию.
Что я буду делать? Буду писать стихи.
Хорошие или нет – неважно.
Буду жить у моря с памятью той реки
Не стараясь скрыть, что мне очень часто страшно.
Буду зло называть злом и, выключив голоса,
Слушать только тихих бабочек в подреберье.
Буду верить в то, что кончится полоса
Непрерывного мрака
Светлой дощатой дверью.
И когда польётся свет из-под той двери,
Будет бриз морской на губах, в волосах песчинки
И из космоса станет синий покой земли
Созерцать человек с глазами в добрых морщинках.
В мой город не летают самолеты,
Идёт маршрутка – долог тот маршрут.
Не приближая встречу ни на йоту,
Недели батальонами идут.
Живет весенней жизнью милый город,
Полны кафешки и гудит метро,
И буква Z царит как серп и молот,
Скрепляя наспех сшитое нутро.
Окно закрыто – только в щели дует
Ветрами страшных вех и перемен
А город? Не осмелюсь имя всуе
Произнести. Пока не встал с колен.
Весна. Цветенье. Тени. Я одна
И этот двор, кипящий, триумфальный.
Не ко двору мне с думой инфернальной,
Когда так беззастенчива весна.
Наверно, так военный почтальон
Спешит к своим далёким адресатам
И вопреки всему цветёт газон
Под сапогом усталого солдата.
Пока лишь декорацией – весна,
Написана кириллицей на сцене.
За занавесом спряталась война,
А я – войны и мессенджер, и пленник.
Нежное время года.
Палевое под вечер
Небо. И месяц всходит,
В тучи закутав плечи.
Город весной разряжен –
Радостный именинник,
Мне неудобно даже –
Будто и я в картине
Вишен, магнолий, лилий,
Зелени акварельной,
Стоит больших усилий
Мне этот май-бездельник.
Он нарочито ярок,
Сказочно равнодушен,
Пишет мне без помарок
Письма зелёной тушью.
Нет в них тоски и боли
И не сжимает сердце
От новостей…доколе?
Майское быстро скерцо.
Под розовую пену диких вишен
Не пишутся стихи. Идёт война.
Огромная ущербная страна
Бездумно исполняет жребий свыше,
Все адовы круги пройдя – до дна.
И с нею заколдованный народ.
Горючим ли, смертельным змеем, порчей
Он тронутый, пробитый? Горче, горче
Во рту слюна, предчувствуя исход.
Но даже в сказках злое колдовство
Бессильно перед правдою и светом
Я внуку прочитаю сказку эту,
Чтобы змей горыныч не пугал его.
Я опять повторяю – если мы будем живы…
Это было всегда, но нынче зло абсолютно.
На Сицилии апельсины и яхта стоит в заливе,
Но никак не пробиться солнцу. Темно и смутно.
На СтрастнОй неделе хочется покаянья,
Чтобы руку, пославшую смерть, пронзило любовью,
Но Христос, простивший предавших,
Выбрал страданья
И никто не заплакал над пролившейся кровью.
Значит мало двух тысяч лет с Рождества Христова,
Ещё двадцать два. Безумна шестая (часть) суши.
Зло имеет имя. Россия. Дрожат основы.
И летят в страстнОе небо живые души.
Над Сицилией всходит солнце, туман рассеяв,
И вода прозрачна чистой слезой, пролитой
Над одним Человеком, выбравшим смерть и веру,
В то, что люди и войны будут когда-то квиты.
Я, потерявшая страну
Через преступную войну,
Через народ, сказавший – да
Всему, что горе, и беда,
И смерть – ребёнку, старику –
Невинным на моем веку.
Я, потерявшая друзей,
Внезапно падших из людей
И город долгожданный мой
Больной коричневой чумой.
И гордость всю и всю тоску
Под дулом, вздёрнутым к виску.
Все это потеряла я,
А что осталось – дом, семья
И совесть. Жёстко стелит век,
Чтоб выбор сделал человек.
От разрыва аорты погибла альпака,
Птицы бились о клетки и гибли от страха,
Обезьяны замёрзли в нетопленых клетках,
В зоопарке в войну, в судный день страшны метки.
Под снарядами волки и тигры бездомны,
И мучения их – как людские – бездонны.
Но один человек – то ли Ной, то ли просто
Муж невнятного возраста, среднего роста
Их спасал по одной обезумевшей твари
Так что стало в квартире всех тварей по паре,
И корабль его плыл под обстрелом и воем
То ли ближних сирен, то ли дальнего боя,
Прижимаясь к нему шерстью, клювом, когтями,
Звери души людские спасали. Нас с вами.
Я тебе, мой родной, не желаю этой страны,
Ни туманных её городов не желаю, ни звонов церковных,
Я тебе не желаю ни шири её, ни её глубины
Ни презрения её, ни душевных объятий притворных.
Её лжи, её лести, её бесконечной вражды
Со всем миром тебе не желаю, пусть будет с тобою
Только облик её беспокойной и гордой главы
На картинках да в сказках, да в песнях, что поздней весною
Долетят до тебя, как какой-то забытый мотив. Ты спроси меня – что это, бабушка? Будет, мой милый,
Тебе родиной этот закат, этот тихий залив, эти красные сосны и сон твой
Пусть будет счастливым.
nikastories 