Идёт трехсотый день войны,
Расчеловечивая в камень,
В труху, в обугленный металл
В змеиный холод между нами.
Идёт трёхсотый день войны.
Летят ракеты на столицу,
В ней чей-то внук идёт в детсад,
В метро совсем родные лица
Идёт трёхсотый день войны
И сводки фронта, как погода.
И нет страшнее тишины, чем безразличие народа.
Идёт трёхсотый день войны
Кто ищет забытья, кто боли
Но каждый молится и ждёт
Доколе?
Как падал снег…нежнейшим из ковров,
огрехи все вымарывал и правил.
И только те следы, что ты оставил
в нетронутом снегу являли зов,
являли чистоту и глубину
и детское твоё чистосердечье –
то миром позабытое наречие,
которым освящён нехитрый кров,
где ты растёшь и скоро выбьешь донце
уютного и тесного мирка…
Мы с той главой повременим пока,
покуда снегопад скрывает солнце.
Зажигала свечи, когда мне казалось, что нет огня
Ни в душе, ни в судьбе, ни в мире.
Подбирался вечер и ластиком чёрным стирал меня,
Как будто бы мы и не жили.
Но ты возвращался и снова мое рисовал лицо своим поцелуем,
Хоть мрак оставался, но ярче звёзд светилось кольцо, к свечам не ревнуя.
Как хорошо проснуться в белизну
Пушистого нетронутого снега,
Как хорошо на миг забыть войну,
Окрасившую чёрным лики века.
И ранним утром выйти на крыльцо,
Снегами занесённое, как снами
И чистоте небес отдать лицо,
Молитвы жест производя руками.
И верить, что мудра и вечна жизнь
Как та река, что пробивает русло,
И в ней с лихвой и праздников, и тризн,
Ведь выпал снег, когда на сердце пусто.
Мы с тобой по разные стороны баррикад,
Мы с тобой по разные стороны пониманья,
Где добро и зло. Ты был мне и друг, и брат,
Ты теперь одно больное воспоминанье.
В твоём городе нынче Вагнер и чэвэка,
Не спасла литература и фуги Баха.
Ну а мне остались Васильевский и река
Да кораблик реет золотом из-под мрака.
Вот ты знаешь – не бывает бывших друзей
И любимых бывших. Бывают сквозные раны.
Не ищи меня в кругу дорогих гостей,
Ведь у них одежды белые, без изъяна.
Мой мальчик, ты растёшь и чёлкою упрямой
Ты словно говоришь – я сам, я сам, я сам!
Ты все ещё так страстно ждёшь свиданья с мамой,
С которой и кровать, и каша пополам.
Мой маленький герой, ты смел и быстр, и весел,
И дьявольски силён для трёх прожитых лет,
Игрушек и стишков и самых добрых песен,
В нерадостном миру – сто радостных примет.
Мой юный капитан гонимой ветром шхуны,
От берегов родных до берегов чужих
Не знаю как доплыть – надрывно плачут струны,
Но тёплая ладонь лежит в руках моих.
Тяжелеют тела. Расплываются лица.
Зеркала на вопрос отвечают сторицей
Отражая стократно гримасы и маски
Выдают лишь глаза – те же, только без краски.
Выцветают глаза, как цветы на исходе,
Мы не смотрим в глаза – это больше не в моде.
Мы глядим в телефоны, как в вечную тору –
Это культ наш такой; сквозь оконную штору
Смотрит мир удивленно – деревья роняют
Свои листья, но формы своей не меняют.
Мы встаём и ложимся – верны распорядку
По утрам отправляемся на физзарядку
И за чаем следим в телеграммных каналах
Как летит в тартары все что было в начале,
Где глазели глаза, зеленели деревья
Где мы ждали удачи, любви и везенья.
Мне б хотелось стареть, как деревья стареют
И шуметь, облетая, на тихой аллее,
И, ветвями своими твои задевая,
Вечно ждать молодого, зелёного рая.
В ту осень червоточили деревья.
На жёлтых листьях чёрные чернила
Так явственно и странно проступали
И страшной меткой отмечали тех,
Кому теперь не впору красоваться
Лишь наземь неопознанными пасть.
В ту осень кровоточила душа
И, считывая метки на деревьях,
Я все спешила досказать, доделать
И долюбить пока не вышло время,
Назначенное мне, как и деревьям.
Пока нас не пометила судьба.
Осень рыжая смотрит ласково
Тонким золотом листьев. Пляскою
На ветру ветвей обнажившихся
Все о зимах плачет случившихся.
Письмена листвы непрочитанной
О судьбе, пока что испытанной
Только – слава богу – разлуками,
экзистенциальными муками.
И морозец первый, как памятка,
Что головушка не тем занята,
Надо каждый день да с поклонами
Тем аллеям с рыжими кленами.
Половинка Луны. Мой октябрь начинается снова,
Половинка Луны и пурпур георгиновых роз.
Я хочу тишины и спокойного мудрого слова,
Я хочу тишины, чтоб услышать жужжание ос.
Чтоб усталый мой ум не цеплялся за злые химеры,
Чтоб бродяжка-душа, в кровь стоптавшая ноги, нашла
В этом дивном саду со своею цветочною верой
Самый важный ответ по ту сторону мрака и зла.
nikastories 